Каталог статей

ЗООСФЕРА ЦКФ АСТАНА представляет

"Рыжее проклятие Наполеона"

Студенчество, как известно, славится страстным желанием совершить переворот в науке или искусстве, найти какие-то неизвестные доселе факты, которые могли бы потрясти до основания научный мир. Однажды на кафедре истории стала я случайным свидетелем прелюбопытнейшей сцены. Долговязый старшекурсник, весь какой-то всклокоченный и с безумным взглядом, ожесточенно отстаивал свое право защищать реферат по теме «Роль кошек в событиях войны 1812 года». Видимо, жаркий неравный спор уже пришел к логическому завершению, видимо, преподаватель сказал свое коронное: «Или берите другую тему, или не допущу до экзамена!» и вышел. Старшекурсник, поникший, поблекший, безучастно смотрел куда-то мимо меня сквозь стекла своих очков.

-Можно мне прочитать? - осторожно поинтересовалась я.

-Да, конечно,- отозвался он безжизненно. - Здесь наброски, переписал отдельные документы…Оставьте себе, не хочу больше заниматься этим. Слишком много сил ушло, совершенно напрасно.

Сунул мне в руки папку, и вышел. В папке действительно были только наброски. Переписанные на разных листочках чьи-то воспоминания, обозначенные именем их автора рукою студента. На первом листе было написано вверху:

«Пишегрю, его наставник».

А ниже было следующее:

«Корсика чудо как хороша весною. Небеса еще блеклые, но солнце светит с особой яростью. Базарные дни наполняют гомоном Аяччо, когда из окрестностей тянуться крестьянские подводы с товаром. На рыночной площади снуют под ногами бездомные собаки в поисках требухи в мясных рядах, голуби воруют зерно и семечки. Теплый воздух вызывает известное томление крови, всякая тварь Божья парится. Куда ни кинь взгляд, так маленькие амурные сценки- то голубь, выпятив переливающуюся грудь, выхаживает за голубкой, то целая свора кобелей, забыв про требуху, увивается за одной сукой. Но от их любви хоть шуму мало, чего не скажешь про кошек. Это истинное бедствие для благовоспитанных горожан – кошачьи свадьбы! Крики, вопли, визги.

Вновь и вновь обращаю внимание, что одиннадцатилетний Бонапарт отрывается от наших занятий, чуть заслышав громкое мяуканье и прочие звуки, издаваемые этими животными. Легкая бледность касается лица, глаза становятся испуганными и он не может сосредоточить свои мысли еще довольно долго. Я пробовал неоднократно выяснить у него причину такого странного поведения, но молчит, крепко сжав рот, словно боясь, что вырвется какая-то страшная тайна. Все мои попытки прояснить сей вопрос, заканчивались одним и тем же – Бонапарт не ронял ни слова, глядя в сторону, потом поднимал на меня мученический взгляд и говорил: «Господин Пишегрю, давайте вернемся к латыни».

Я уж было оставил расспросы и делал вид, что не замечаю его рассеянности и бледности, поняв, что он так и не откроется мне. Но третьего дня случилось событие, уложившее Набулеоне в постель с горячкой, думаю, на неделю, не менее. День клонился к вечеру, но было по-прежнему тепло и окно оставалось распахнуто настежь. Мой воспитанник сидел спиной к нему, полностью погруженный в изучение карты Европы. И тут я увидел на подоконнике невесть откуда взявшегося огромного рыжего кота. Я пытался пугнуть его так, чтобы Набулеоне не заметил его, но наглая скотина только сощурила зеленые глаза и даже не повела разодранным ухом.

Я незаметно стал продвигаться к окну, загораживая кота от Набулеоне. Кот встал, собрался уже прыгнуть вниз, но тут воспитанник мой, взявши перо, принялся в раздумье водить им по карте, чем привлек внимание рыжей бестии. Кот, подобравшись, прыгнул прямо на стол перед Набулеоне, задев плечо его в прыжке. Набулеоне резко вскочил с придушенным криком, дрянной зверь шарахнулся в сторону, вскочил на подоконник и был таков. Лицо Набулеоне залила мертвенная бледность, он зашатался, и рухнул оземь в конвульсиях».

Второй лист имел заглавие «Гастон Жюффре, его адъютант». С интересом читаю:

«Милостью Божьей мы подошли к Москве. Вошли в город с надеждой найти там жителей и отдохнуть от дурных бивуаков. Никого здесь нет, кроме французов и иностранцев, которые не хотели уходить вслед за русскими. Дома частных лиц похожи на дворцы. Все в них богато и великолепно.

Расположились. Через два часа император вызвал меня к себе диктовать срочную депешу. Начитывал быстро и отрывисто, разрубая воздух ребром ладони. Как обычно, мерял шагами комнату от окна до стены. Вдруг звук его голоса внезапно пресекся на полуслове. Я посмотрел на императора. Остекленевший безумный взгляд его был направлен на дверь. Та была приоткрыта, а на пороге стояла довольно крупная кошка рыжеватой масти с ободранным ухом и белой отметиной на лапе. Похожая жила у моей maman довольно долго. Имела дурную привычку душить мышей и подкладывать их в ночные туфли.

Животное было явно испугано и глаза его имели голодный зеленоватый блеск. Кошка (быть может, это был кот) хрипло и протяжно мяукнула. Потом сделала несколько шагов по направлению к императору. Он резко побледнел, губы сделались синеватого оттенка. Император упал на пол, тело стала сводить судорога. Я позвал на помощь. Тем временем постарался влить немного шамбертена в рот императора, и принялся натирать его виски кельнской водой. Вместе с врачом мы перенесли его на кровать в соседней комнате.

На ночь я устроился в смежном помещении, чтобы быть ближе к императору. Приблизительно в три часа по полуночи я проснулся от зарева пожарища, освещавшего комнату. Москва горела. Император стоял у окна, глядя как огонь пожирает завоеванный город. «Это все коты…Мое вечное проклятье… Предвестники беды», - услышал я его шепот» .

И последний, самый длинный переписанный документ. В правом уголке написано: «Из письма Мишеля Нея, его маршала».

«Моя дорогая Мари, надеюсь это письмо найдет тебя. Волею судьбы мне удалось избежать участи закончить свои дни в плену. Вот уже неделю живу в брошенном доме недалеко от границы. Жду обоза, обещал прислать верный мне человек. Как ужасны русские зимы, Мари! Ты уже все знаешь. Непобедимая армия пала под натиском этих варваров. Доблестные солдаты гибнут в снегах сей жуткой страны. Император оставил нас перед сражением и вернулся в Париж.

Накануне вечером император собрал нас, офицеров в крестьянской избе. Планировалось обсудить грядущий бой и решить вопрос провианта. Бойцы уже совсем ослабли от голода. Трижды проклятый Кутузов не давал нам свернуть со Смоленской дороги. Надежды на блестящую победу и ликование Парижа гасли. Император, несмотря на то, очень бодр. Казалось, по-прежнему уверен в нашем триумфе. Дни тяжелейшего похода никак не сказывались на нем.

Мы сидели на грубых лавках вокруг большого стола. Поверхность занимала большая карта расположения и продвижения наших войск по этой Богом забытой стране. Император, исполненный марсианского духа, распределял фланги армии в решающем сражении, которое был намерен дать через несколько дней. Все обратились в слух и зрение, дорогая Мари! Тот бой был последней надеждой на возможность обратить вспять русскую армию и вырвать у неё победу. Император водил указкой по карте, и тут внезапно из-под скамьи на стол выскочил огромнейший рыжий кот. Видимо, когда-то он принадлежал хозяевам этой избы. Кот был мерзкий, грязный, с разорванным ухом, покрытый какими-то струпьями и необыкновенно вонючий. Ты знаешь этих зверей, дорогая, они бегают за движущимися предметами. Видимо, потому он бросился на руку императора, держащую указку. Грязный зад кота пришелся как раз на изображение нашего правого фланга на карте, и полностью испачкал его, почти что стер. Я выхватил пистолет, намереваясь застрелить это отродье, но на секунду взглянул на императора, и рука моя застыла. Император стал белее снега, моя Мари, взгляд его остекленел, губы посинели. Словно сам дьявол вырвался из ада и сидел перед ним на столе, а не рыжая бестия. После секундного оцепенения император рухнул на пол. Совет был сорван.

На следующее утро я просил аудиенции императора. Адъютант Гастон Жюффре (помнишь, дорогая, у них с женой хорошенький домик в Анже) ответствовал мне: «Его величество отбыл в Париж чуть свет». Ты знаешь, то последнее сражение мы проиграли. Если бы наш император был бы с нами! Я боюсь высказывать эту мысль вслух, но скажу тебе. Мне кажется, что между появлением сего отвратительного кота и этим поспешным отъездом есть какая-то странная фатальная связь! Чувствую, что многие из нас думают так же. И уж особенно Жюффре. Думаю, он что-то знает.

Заканчиваю дорогая, молюсь Мадонне о нашей скорой встрече. Поцелуй наших детей, дорогая Мари. Твой Мишель».

Вот что хранила папка, что подарил мне Его Величество Случай. Студента (к стыду своему даже не знаю, как его зовут) несколько раз еще встречала в институте, хотела вернуть его записи, но так и не сложилось. Теперь я перечитываю иногда эти строки, и размышляю, прав ли был преподаватель, когда обязал взять другую тему? Быть может, история готова была открыть нам одну из своих самых удивительных тайн?

Автор: Ольга Синица
Источник: http://dolina.sitecity.ru/ltext_1508233214.phtml?p_ident=ltext_1508233214.p_1508233711

Вернуться в статьи